Мечта каждой женщины - Страница 25

– Хватит, – взмолилась она.

– Пожалуй, да… – дрогнувшим голосом сказал Антонио. – Пока этого достаточно. Но не забывай, что наша задача – изображать из себя влюбленную парочку. И мы должны блестяще справиться с ней. Поэтому будь добра отвечать на мои поцелуи, когда я сочту это необходимым.

Его приказной тон до глубины души оскорбил девушку. Но возможности достойно ответить у нее не было. Их окружили гости, и Паломе пришлось натянуть на лицо радостную улыбку и приветливо отвечать на всевозможные пустяковые реплики. Вино многим развязало язык, и Палома то и дело слышала:

– Антонио, ты зацеловал бедную девочку до смерти!

– Вот как надо целовать любимых женщин!

– Да уж, ему не терпится выставить нас всех вон!

Все эти фривольные фразы сопровождались взрывами хохота.

– Не смущайте их! – прикрикнула донья Долорес, пытаясь утихомирить не в меру развеселившихся гостей.

– Это же комплимент! – хохотнул один весельчак. Его лицо показалось Паломе знакомым, но она так и не вспомнила, где видела его. – Если бы эта крошка была моей…

Последовал новый взрыв смеха.

– Слава Богу, она не твоя, – вмешался молчавший до сих пор Антонио. – Эта женщина принадлежит мне, и лучше бы тебе зарубить это себе на носу.

Тон его был вполне дружелюбный. Только несколько человек уловили в нем нечто иное и очень неприятное, в том числе и женщина, которую Антонио держан сейчас и объятиях. Его рука, лежащая на талии Паломы, чуть дрожала, и девушка почти физически ощущала исходящие от него волны раздражения. И угрозу.

«И лучше бы тебе зарубить это себе на носу». Слова прозвучали как предостережение. И адресовано оно было не только незадачливому остряку, но и ей. И, очень может быть, ей в первую очередь.

– Принесите еще шампанского, – распорядился Антонио. – На всех!

Слуги поспешили в дом и вскоре вернулись с шампанским. Через несколько минут все бокалы были наполнены, и Антонио призвал гостей к тишине.

– Я – счастливейший человек на земле, – начал он. – Самая прекрасная женщина на свете сегодня пообещала стать моей женой. Можно ли желать большего?

Палома слушала его с затаенным страхом. Как он может говорить такое? Одному Богу известно, что на самом деле у него на уме.

– Господа, прошу вас поднять бокалы. За мою невесту! За Палому!

Все выпили до дна. Палома попыталась перехватить взгляд Антонио, но он старательно отводил глаза.

Следующий тост провозгласили за них обоих, и вскоре прием подошел к концу. Однако прошло не менее часа, пока все разъехались по домам. Наконец последний сверкающий автомобиль скрылся в тишине ночной улицы, и Палома с наслаждением прикрыла глаза. Что ж, пора поговорить с Антонио и расставить все точки над «i». Однако того нигде не было.

– Не волнуйся, дорогая, – сказала донья Долорес, заметив ее растерянный взгляд, – Думаю, он уехал с Эрнесто и Алехандро. Знаешь, мужчинам иногда необходимо посидеть вместе, пропустить по стаканчику виски…

Палома кивнула. Может, это и к лучшему. Антонио немного успокоится, и тогда они поговорят начистоту. Тем более что ей не в чем винить себя. Она поцеловала донью Долорес и пожелала ей спокойной ночи.

Поднявшись к себе в комнату, Палома хотела пойти принять душ, но не могла заставить себя пошевелиться. Вечер еще не закончен, чувствовала она. Расстегнув замок на цепочке, она сняла ее и положила на ладонь. Испания, девятнадцатый век, золото, пронеслось в ее голове. Но она тут же оборвала себя: какое это имеет значение? Что вообще могло иметь значение, кроме взгляда, которым ожег ее Антонио, застав в саду с Федерико Ортуньо?

Внезапно она вновь испытала то же самое чувство. Палома не слышала, как он вошел. И тем не менее Антонио стоял перед ней, и взгляд его был таким сумрачным, что девушке стало не по себе. На мгновение ей захотелось зажмуриться, затем выбежать из дома, поймать такси, доехать до аэропорта и никогда, никогда больше не переступать порога этого огромного и страшного дома. Но она пересилила себя и нарушила молчание первой.

– Ты же не сердишься на меня, правда? Вечер прошел просто замечательно.

– Я рал, что тебе понравилось, – процедил он сквозь зубы. – Но я все еще сержусь, если тебя это интересует. Ты выставила меня идиотом.

– Если ты имеешь в виду мой разговор с…

– Я имею в виду то, что ты ушла с приема в честь нашей помолвки с другим мужчиной и провела с ним непонятно где больше часа! – взорвался Антонио. – Тебе не кажется, что этого более чем достаточно для моего плохого настроения?

– Неужели так долго? – пробормотала Палома. – Видимо, я потеряла чувство времени и совсем забыла…

Она прикусила язык, но было уже поздно.

– Ах ты забыла! – прорычал Антонио. – Благодарю, это все, что мне хотелось узнать!

– Прости.

– Я очень ценю твой оригинальный взгляд на мир, но неужели никто не объяснил тебе, что порядочная девушка, как правило, предпочитает общество своего жениха обществу любого другого мужчины? – Его голос дрожал от гнева. – Хотя бы в день помолвки, черт тебя подери! И если мое общество не вызывает у тебя восторга, могла бы, по крайней мере, и притвориться. Это же элементарная вежливость! Теперь все, кто был на приеме, будут хихикать за моей спиной. Твой поступок дал для этого хороший повод! Хоть это-то до тебя доходит?

– Антонио, мне действительно очень жаль. Честное слово! У меня и в мыслях не было оскорбить тебя. Я просто вышла на пару минут…

Палома увидела выражение его лица и испуганно спросила:

– Мне не следует этого говорить, да?

– Знаешь ли, дорогая, твое поведение с головой выдает американское воспитание. Думаешь, если у тебя испанское имя, то ты одна из нас? Как бы не так. Главное то, что внутри. Сердце. Душа. Дух. И ты, дорогая моя, понятия не имеешь, что значит быть испанкой в сердце!