Мечта каждой женщины - Страница 6

– Да вы что? – снова удивилась Палома.

– Как мальчишка! – в умилении добавил Антонио. – В конце концов, он решился предложить ей руку и сердце. Ему уже за шестьдесят, да и избранница ненамного моложе. Но все-таки они чертовски счастливы!

– Как мило, – прошептала Палома.

– К сожалению, не все разделяют ваш восторг, – вздохнул Антонио. – Моя матушка просто возмущена случившимся. Торрес-Кеведо женится на горничной! По ее мнению, это скандал.

– Боже мой! Неужели в наши дни это кого-то заботит?

– Еще как! У моей матери доброе сердце, но ее принципы… есть в них что-то средневековое, – признал Антонио.

– И вы придерживаетесь тех же принципов? – подозрительно прищурилась девушка.

– Мой принцип – хорошенько обдумывать любые действия.

– В вас говорит занудный деловой человек, – рассмеялась Палома и пригубила вина.

– Вы не совсем правы. Некоторые мои коллеги считают меня весьма безрассудным.

– Не может быть! – Девушка не сумела скрыть изумления.

– Честное слово. Иногда я могу взять и наплевать на все.

– Если сам это выгодно, – догадалась она.

– Воистину так.

Палома вглядывалась в его лицо, тщетно пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно. Антонио перехватил ее взгляд, и брови его излетели вверх в немом вопросе: ну и что вы об этом скажете, сеньорита? Она не опускала глаз, и Антонио внезапно стало не по себе.

– Еще вина? – спросил он, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

– Нет, благодарю. И все-таки ваше лицо мне знакомо. Вспомнить бы, где же я вас видела, – пробормотала она скорее себе, чем ему.

– Может, я напоминаю вам вашего друга? Бывшего или нынешнего, а? – лукаво поинтересовался Антонио.

– Что вы, – с улыбкой ответила ему Палома. – У меня нет никакого друга. – И она вновь подняла на него свои задумчивые зеленые глаза.

Антонио в замешательстве принялся изучать уголок скатерти. Он никак не мог понять, что же за человек эта Палома. То утонченная дама, то простодушная девчонка… Ладно. Как бы там ни было, она свободна. Что и требовалось доказать.

Принесли мороженое. Некоторое время оба наслаждались десертом молча, потом Антонио осторожно спросил:

– Как вышло, что вы с Марией Кончитой носите не одну и ту же фамилию? У вас разные отцы?

– Кто вам сказал такую глупость? – возмутилась Палома. – Я испанка во всех смыслах этого слова! Я родилась в Испании, мой отец испанец да и имя тоже испанское. А что касается фамилии…

– Простите, – мягко сказал Антонио, подметив, что вспыхнувшие в глазах гневные искры сразу сделали девушку в тысячу раз привлекательнее. – Я не хотел вас обидеть.

– Неужели Мария Кончита ничего вам не рас сказывала?

– Весьма скупо, – слукавил он.

По лицу Паломы пробежала тень, но она быстро справилась с собой и сказала:

– Моя мать безумно любила отца, а он обошелся с ней не лучшим образом. Марии Кончите к тому времени уже исполнилось восемь лет, и она жила в пансионе при католическом монастыре, так что не стала свидетельницей разыгравшейся трагедии. А потом заботу о ее судьбе взяла на себя дальняя родственница отца. Со мной все было по-другому. Мне только-только исполнилось три года, но я хорошо помню, как однажды застала маму в слезах. Она плакала и кричала, что отец хочет вышвырнуть нас на улицу… – Палома замолчали.

– Продолжайте, – тихо попросил Антонио.

– Что ж, что было, то было, – вздохнула девушка. – Любовница солгала отцу, что забеременела, поэтому он спешил с разводом. Мы уехали из Испании, причем мама говорит, что отец чуть ли не угрожал ей расправой. А ведь до этого я считала его лучшим в мире!

Перед глазами Антонио встал Хуан де ла Росса, сумасбродный и высокомерный. Что ж, эта история вполне была в его духе.

– Наверное, вам было непросто приспособиться к новой жизни, – сочувственно заметил он, глядя на Палому.

– Да, непросто. Но в Лос-Анджелесе мама встретила замечательного человека, Марка Гиллби, и стала его женой. Он был владельцем той самой картинной галереи, которая теперь принадлежит мне. Именно он научил меня разбираться в живописи. Именно он сделал все возможное, чтобы заменить мне отца, и даже настоял на том, чтобы я носила его фамилию. Я многим обязана ему и очень горевала, когда несколько лет назад Марк и мама погибли и автомобильной катастрофе. И тем не менее я все время ждала, что мой родной отец вспомнит обо мне, но месяц проходил за месяцем, а от него не было никаких вестей, – тихо сказала Палома. – Но я еще долго продолжала надеяться. Глупо, да?

Ее глаза потемнели, и Антонио невольно залюбовался ими. После столь откровенного рассказа он почувствовал новый прилив интереса к этому созданию с буйными иссиня-черными кудрями и печальными изогнутыми бровями.

– Вот уж глупой вас точно не назовешь, – успокоил он свою собеседницу. – По-моему, вам всегда удастся понять истинное положение вещей.

– Вы попали в точку, сами того не зная, – грустно улыбнулась Палома. – Каждый может научиться действовать сообразно обстоятельствам, и его назовут умным. Люди – вот что не дает мне покоя. В них-то я ничего не смыслю, – сокрушенно покачала головой девушка.

– Может, вам просто не попадались достойные представители рода человеческого? – пошутил Антонио и тут же вновь стал серьезным. Мысли его вернулись к отцу Паломы и Марии Кончиты. – И что же, Хуан полностью отрекся от вас? – спросил он.

Ее лицо опять помрачнело.

– Дело в том, что, окончив школу, я поехала учиться в Мадрид. Не без тайной мысли, конечно. Я надеялась, что он все-таки вспомнит обо мне, И может, даже пригласит пожить у него дома…